Понедельник начинается в субботу
В приступе тоски постигаю тонкости итальянской кухни.
Если тушить маленьких осминожиков в сливочном соусе, то они будут очень трогательно шевелить щупальцами
Сила, неведомая и страшная, все глубже и глубже вкручивает болт по имени Финик в общий контекст повествования. Финик для разнообразия не визжит и не вырывается (против собственных привычек) а молчит как партизан, потому что ей, этой силе, слова против не скажи. Вообще ни слова ей не скажи - обязательно кого нибудь заденешь, оскорбишь чью нибудь невинность до глубины душевных побужденийблиать и просто обидишь.
Поэтому я ношу избыток слов в глотке. Там для них - самое лучшее место, конечно. Пробовала хранить в нагрудном кармане - не выходит. Постоянно выглядывают, топорщатся - а иногда вываливаются и вовсе теряются. Ходи потом, собирай свои золотые монетки - "извините, вы встали на мою любовь", "простите, вы тут нигде слов о радости не видели?", "ой, вы знаете, у меня долг закатился под ваше кресло".
Молчу, конечно. Многое делаю молча. Осминожиков вот молча жарю.
Утром в молчании смотрела в зеркало - я стала похожа на светильник, в котором что-то такое плавает и светится. Имя ему - беспокойство.
Особенно за тех, кто не отвечает на мои пламенные.
Ах да. У меня подъем в шесть утра, а я хочу много писать. И в столицу, но про это уже все все поняли.
Если тушить маленьких осминожиков в сливочном соусе, то они будут очень трогательно шевелить щупальцами

Сила, неведомая и страшная, все глубже и глубже вкручивает болт по имени Финик в общий контекст повествования. Финик для разнообразия не визжит и не вырывается (против собственных привычек) а молчит как партизан, потому что ей, этой силе, слова против не скажи. Вообще ни слова ей не скажи - обязательно кого нибудь заденешь, оскорбишь чью нибудь невинность до глубины душевных побуждений
Поэтому я ношу избыток слов в глотке. Там для них - самое лучшее место, конечно. Пробовала хранить в нагрудном кармане - не выходит. Постоянно выглядывают, топорщатся - а иногда вываливаются и вовсе теряются. Ходи потом, собирай свои золотые монетки - "извините, вы встали на мою любовь", "простите, вы тут нигде слов о радости не видели?", "ой, вы знаете, у меня долг закатился под ваше кресло".
Молчу, конечно. Многое делаю молча. Осминожиков вот молча жарю.
Утром в молчании смотрела в зеркало - я стала похожа на светильник, в котором что-то такое плавает и светится. Имя ему - беспокойство.
Особенно за тех, кто не отвечает на мои пламенные.
Ах да. У меня подъем в шесть утра, а я хочу много писать. И в столицу, но про это уже все все поняли.
а теперь--Если тушить маленьких осминожиков в сливочном соусе, то они будут очень трогательно шевелить щупальцами
Но осминожики - совершенно другое дело ((((:
Сильтар, дааа!